Совсем скоро страна отметит 80 лет Победы. Значимая дата повлияла и на программу 47-го ММКФ, одной из основных тем которого стали роковые годы Великой Отечественной войны. В течение ближайшей недели на фестивале можно увидеть как ретроспективные, так и совсем новые киноленты о войне. Одна из таких работ — «В списках не значился» Сергея Коротаева стала фильмом открытия смотра. О нем рассказывает Дарья Колокольцева, студентка третьей Школы кинокритики им. Валентина Курбатова (мастерская Екатерины Визгаловой).
В подвальном складе, ставшем спасительным приютом от обстрелов, Мирра и Коля смеются, поют и мечтают однажды вальсом закружиться в Парке Горького. Парень вдохновенно рассказывает о родной Москве, приглашает Мирру в гости, обещает, что та обязательно побывает в столице. Понятно, что не побывает. Но, глядя на события сквозь плотную гладь времени, мы знаем, что в Москве будет мир. Что война однажды закончится – благодаря таким любящим и бесстрашным Коле и Мирре. Миллионам таких, как они. Возвышенная мысль в самом начале просмотра благословляет зрительный зал. И перекрывает все прочие потуги: хулить или хвалить в таком случае – значит скользить по поверхности.
Счастливый Николай Плужников (Владислав Миллер) приезжает в Брест, его недавно повысили до лейтенанта. Впереди большая, новая, и, как кажется, радостная жизнь. Но все обрывает война: прибыв в город 21 июня, он успевает послушать в ресторане виртуозную игру скрипача, познакомиться с товарищами и будущей любовью (Алена Морилова), а в 4 утра следующего дня оказывается уже в другой реальности.
«В списках не значился» — экранизация повести Бориса Васильева, у которой, в отличие от «А зори здесь тихие», всего одна адаптация-предшественник — «Я — русский солдат» Андрея Малюкова (1995). И все в новом фильме «как положено»: отброшены долгие предисловия, сюжет не загроможден подробностями, декорации величавые, любовная линия на месте. Но появляющиеся во время просмотра слезы до того, как успеваешь разобраться в себе, все же немного смущают. Почему так?
Читавшие книгу наверняка заметят, что главный герой парадоксально не соответствует Коле из повести. Вроде бы такой же высокий и 19-летний, как и его литературный прототип, он не выглядит знакомым человеком, скорее обобщенным образом. Человеком без свойств. В далекой Москве у него нет девушки, к которой накануне отъезда вспыхнули чувства, он, в отличие от героя Бориса Васильева, приезжает из большой схематичной столицы, у него, как и у тысячи других людей, просто есть сестра и мама. Вот и все, что про него известно. Не конкретны и фронтовые товарищи Плужникова. Тщательно выписанные в произведении, они должны свободно переводиться на язык кино, и тому прекрасный пример — шедевр советского кино «А зори здесь тихие» Станислава Ростоцкого, мастерски воплотившего на экран непростую, многофигурную композицию. У Коротаева темпераменты превращаются в типы, отличаясь друг от друга только вычурным говором, степенью храбрости и объемом заметного на большом экране картинного грима.
На этом фоне самое лучшее решение Коротаева – сохранить живую речь, слово Бориса Васильева. Не столько в диалогах, сколько в закадровом тексте. Авторский голос знакомит нас с Николаем, когда тот сходит с поезда, он же озвучивает мысли героя в самые мучительные его минуты. Закадровый текст иногда кажется избыточным, поясняющим очевидное, но все же это лучший способ передать суть послания — проговорить его вслух.
К сожалению, обобщенность образов вкупе с грандиозностью фоновой музыки – следствие сложившегося в последние годы тренда делать из военного кино не живую историю, а памятник далеким дням, перед которым надо робеть с трепетом никогда до конца не заживающей боли. Порой даже кажется, что над «В списках не значился» начинала работу нейросеть по искусно поставленной задаче. Технологии будущего взялись бы за исполнение миссии именно так: раз музыка, то патетическая, апеллирующая сразу ко всем чувствам… Хотя, конечно, это не так, и большой писатель и человек Борис Васильев оказывается сильнее. Все равно в героев влюбляешься, все равно им сочувствуешь. Тема неизбежно больше формы. И не переставая болит за них — «все живое спасших, себя не спасших».
«В списках не значился»